"На самом деле ничто так не помогает человеку стать человеком, как психологический шок. Это всё равно что соринка, которая случайно проникает в раковину мозга, ухитрившись преодолеть скорлупу черепной коробки. Это ненароком просочившееся инородное тело нарушает царившее там сонное равновесие, и нежная материя, которая прячется в этой скорлупе, бурно реагирует на возникшую угрозу. Моллюск, мирно дремавший в раковине, силится защитить себя от возникшей опасности. Он вырабатывает волшебную субстанцию, перламутр, и глазирует им нежданную пришелицу, чтобы сделать её своей частью, - так и рождается жемчужина.
Бывает, что в человеческом мозгу, без всякого внешнего влияния, происходит непонятное потрясение. Это самые таинственные и опасные случаи. В один прекрасный день в лабиринтах серого вещества вдруг зарождается безумная идея и навсегда лишает человека покоя. Возникший вирус начинает свою губительную работу, и остановить его уже невозможно.
И человек забывает о покое. Он ищет тысячу различных ответов на буравящий его мозг вопрос. Он начинает метаться, спорить с самим собой и придумывать сотню всевозможных выходов из создавшегося положения.
Однако он не только не находит этого выхода, но ещё больше усугубляет свою ситуацию. Чем больше он рассуждает, тем меньше понимает, и сколько бы ни двигался, не может тронуться с места. Очень скоро он будет горько сожалеть о своём прежнем личиночном существовании, хотя и не осмелится себе в этом признаться".
Амели Нотомб "Метафизика труб"
Ещё в 7 лет я решила, что во взрослом состоянии я встречу Великую Любовь. Другие дети думали о том, кем они хотят стать. Меня абсолютно же не волновала профессия: врач, банкир или актриса - какая разница? Я живу ради Любви. Не знаю, откуда в моей детской головке возникла эта идея, но я была в ней уверена. Из ниоткуда я это знала и всё.
Ровно 14 лет назад ничто не предвещало этого события. Я была как и все: хотя нет, всё же не такая. Я практически ни с кем не общалась, была всегда в стороне. Да и никто не желал общаться со мной. Это оскорбляло всю мою натуру. В школьном возрасте впервые я ощутила сильнейшую самокритику, но это было годами раньше, ещё в 8 лет, когда я попала в первый класс. Хотя нет, ещё в детском саду, когда вся группа детишек объявила мне бойкот, увидав, что я мало ли того что рисую левой рукой, да ещё и держу нестандартно карандаш (по их мнению). В этот момент я впервые сделала вывод, что люди всё необычное для них воспринимают отрицательно и враждебно. Но я же не виновата в этом! Так или иначе с тех пор я боялась выделяться.
Но в 12 лет (или в 13 лет, часто путаю эти два года) произошло яркое событие: я влюбилась. Это всполошило все фибры моей души и тонкие материи моего ещё детского тела. Самое ужасное было то, что я влюбилась не в человека. Тогда как все традиционные истории первой любви были примерно такие: "он учился в одном классе со мной", "однажды я увидела его в нашем дворе", "он был старшим братом моей подруги"... Понимая всю безвыходность моей ситуации, мне оставалось только молча страдать. В этот день я поняла, что я словно ожила после долгого сна, пришло осознание, и этот момент моя жизнь никогда не станет прежней. Вся моя жизнь будет одним и единым путём любви, и это будет очень очень трудный путь, но и поистине непередаваемо прекрасным. Господи, сколько раз я жалела, что так произошло. Нежелание и страх выделиться среди толпы навевало в мою ещё детскую душу нечеловеческие страдания. Я чувствовала себя лишней, выброшенной из толпы, из общества, из всего человечества, из всей планеты. Этот период моей жизни совпал (возможно не случайно) с периодом, который случается в жизни у каждого здорового человека: половым созреванием. Тогда меня словно ударили подушкой по голове, да так, что все мозги разом перевернулись. Всё практически произошло в один миг, и это вызвало сильное впечатление. Я стала ещё более замкнутой на людях, исчезли мои детские игры в куколки и полная безмятежность детской беспричинной радости, я стала серьёзной и молчаливой: меня словно подменили. Я поняла, что у меня началась новая жизнь, и в старую я никогда не возвращусь.
Сколько раз я называла своё состояние болезнью. Нет, вирусом. Нет, сумасшествием. Нет, просто ошибкой. "Почему у других так или никак, а у меня так?" При этом я совершенно ничего не знала о других.
Мне 16. Когда я впервые послушала рок-музыку, мне показалось, что это то, ради чего стоит жить. Она словно слилась со мной. И я стала одержимой. Мне казалось, что чем тяжелее музыка и чем устрашающе ты выглядишь, тем круче. В этот период я впервые захотела стать не как все. Я словно заново обрела себя. После стольких лет притворства, мне хотелось орать на весь мир: "Это я!" Но всё оказалось не так просто. Я стала сильно робеть. Порой моя робость переходила все пределы: мне было страшно выйти на улицу. Моё желание выделиться и показать себя и в то же время исчезнуть постоянно конфликтовали внутри меня. Это новая форма страданий давила на меня: и я как обычно не знала что делать. Однажды мне было настолько ужасно, что я боялась выйти даже из своей комнаты. Мне казалось, что на меня все смотрят, что меня все осуждают, что они знают обо мне всё, и от этого в душе становилось ещё более гадко. Так продолжалось ещё несколько лет.
Мне 20. Переболев сильным приступом готики, которой я посвятила в полном концентрированном виде свои 2 года жизни, я решила вырваться из этой "тюрьмы", уничтожив в пламени огня свой блокнотик со стихами (о которых я жалею до сих пор). О существовании Бодлера "Цветы Зла" я не знала тогда, но позже, когда я открыла и немного прочла эти душещипательные мрачные стихи, я поняла, что примерно о том же и были мои сожженные мысли. Но что ж, значит так тому и быть. Выкрасив волосы о ярко-рыжий цвет, я решила открыть новую страницу в своей жизни и назвать его полной противоположностью готики - "позитив". Наигравшись в "позитив" года 2 (опять же!) и постигнув неприятный опыт в своей личной жизни, я снова удрала в свою раковину. Такую надёжную и крепкую как сталь, в которой так хорошо грустить по вечерам и ныть о несправедливости судьбы, а так же обвиняя "вирус" в том, что он выбрал именно меня, обрекая меня на нечеловеческие страдания ещё в 13 лет. Ну за что мне это всё?
Мне 23. Как будто новый слой перестелил все слои до этого. Хотя на самом деле я просто привыкла к такому образу жизни. Мои новые и новые влюблённости совсем не были приспособлены к реальной жизни. Мои абсолютно сказочные идеалы, преследовавшие меня с самого начала "болезни", такими же и остались. Моя жизнь внутри была наполнена высокой любовью наивысшей преданности и красоты, я рисовала в своём воображении сцены из почти-сказок, в которых я главная героиня, которую ждёт волшебство Любви. Я боролась с этим, искала выходы, винила себя, проводила анализы, синтезы, размышления, которые каждый раз заканчивались жутчайшей самокритикой и самобичеванием, и, в конце концов, обессилевшая, понимала, что всё бесполезно. Мне не вылезти из замкнутого круга, меня словно затянуло что-то, или не выдержала психика, или меня кто-то "уколол", но выхода нет. Придётся жить как есть. Но так жить невозможно. Возникала новая проблема.
Позже я поняла, что все беды мои были от того, что я не принимала себя. Да, прими уже свою ненормальность, сделай должное, иначе погибнешь. Подстраивая себя другим - самое гиблое и неблагодарное дело. Ещё я поняла, что в моей "болезни" я не одинока. Многие другие страдали тем же недугом, но меня это мало успокаивало. Проблема как врезалась острым углом в мою психику, так и осталась.
Ещё немного позже, я задалась вопросом, а почему собственно это я считаю недугом? Да, это ненормальность (хотя почему ненормальность?), ну а вдруг это наоборот уникальный дар, доступный далеко не каждому? Испытать это. Даже ценой сильнейших страданий. Я всё равно жаждала это испытывать вновь и вновь, и меня накрывало божественной волной. Я ликовала. была на седьмом небе от счастья, а потом наступало самое страшное - несовместимость моих желаний с реальной (а реальной ли?) жизнью. Это просто взрывало в меня: я начинала метаться и бороться, но только запутывалась сама в себе всё сильнее и сильнее. Страдания были наикошмарнейшие. Воспоминания о них до сих пор настолько мне неприятны, что я если и вспоминаю, то ровно на одну секунду. И такой контраст чувств меня ждал ежедневно. Я мечтала о покое, о том, когда это всё закончится.
И вот этот день настал. Проснувшись однажды утром, я поняла, что меня "отпустило". Я встала и не верила сама себе: я не испытывала знакомых сладострастных ощущений о любимом объекте вожделений вперемежку с грустью и отчаянием, что это всего лишь мечты. Ничего не было... Я стояла как вкопанная посреди своей комнаты и не понимала, что происходит. Так продолжалось два дня. Не знаю, кто там сверху так поступил со мной, но как я измучилась за эти два дня, я себе представить не могу. Я дала себе слово, что нет ничего ужаснее, чем жить без любви, какая бы они ни была, и я желала вернуться к прежней жизни.
На третий день всё восстановилось.
Мне 26. Я живу и буду жить так и дальше. Это моя жизнь, это я. Меня ничего не сможет сломить, я хорошо приспособилась к этому миру. Мне ничего не страшно. Меня всё закалило и пошло на пользу. Шрамы делают нас ещё прекраснее. Но я не могу сказать это с полной уверенностью. Мне ещё не исполнилось 30 лет. В 30 лет меня ожидают новые рубежи. Сейчас я чувствую, как идёт моё формирование личности и комплектация внутреннего мира. А ещё я стала чувствовать стабильность. Нет, не покой, а именно стабильность моей "шизофрении". Причём, я не слова не сказала о том, что мой "вирус" способен заражать других. Это открытие стало настоящим кошмаром для меня. Я не хочу, чтобы другие страдали! Были мысли, что я какое-то уничтожающее гуманоидно-подобное устройство, которое заботливые инопланетяне пустили на нашу планету с очередным безумным экспериментом... Тогда почему мне самой пришлось столько пережить? Нет, бред. Мне бы в таком случае было ровным счётом всё равно. Но я человек. Я живая. Я есть.
Вспомню один интересный случай из своего детства. Когда я была трёхлетним ребёнком, ещё до моей трагедии ожога ноги, которая перевернула всё моё сознание и подсознание вместе взятые, я часто задавалась одним вопросом: "Почему я - это я? Почему я есть? Почему я в этом теле? Почему именно в этом?" Однажды я поделилась своими мыслями с бабушкой, с которой я в те времена жила в деревне. Она пожала плечами и спросила: "Откуда у тебя такие странные мысли? Ты - это ты". Больше я ей подобного не задавала.
До трёх лет я жила в деревне наедине с природой, которая стала для меня отцом и матерью. Я никогда не забуду вид голубых гор вдалеке, болота с лягушками и головастиками, соседских цыплят, которых я не могла догнать, старого моего обожаемого мрачного колодца в лесополосе, этот запах леса и атмосферу, чувство защищённости, когда я гуляла абсолютно одна и познавала мир самостоятельно. Из соседских детей я не дружила ни с кем, они за что-то презирали меня.
Потом произошла трагедия. Я сильно обожгла ногу в ведре с кипятком. За день до этого в моей семье произошёл скандал: мой отец и мать сильно переругались, приехав навестить меня и бабушку. Я, совершенно лишённая сознания в те минуты безумства, сунула ногу в этот кипящий ад. До сих пор вспоминаю этот миг и понимаю, что как будто кто-то в тот момент просто выключил мне мозги и чувство самосохранения, мной руководил явно кто-то другой. Очнулась я от адской боли. Моя нога покрылась огромными волдырями. В эту ночь меня повезли в больницу в город. Мне сделали операцию по пересадке кожи под общим наркозом. Я до сих пор помню то ощущение, когда ты выпадаешь из реальности, где тебя просто нет, а потом ты откуда-то появляешься, когда действия наркоза закончилось.
А потом начался кошмар. Больниц я боюсь до сих пор как огня, от запаха лекарств и вида белых халатов мне хочется выть, при этом это на меня это нагоняет невыносимую тоску и отчаяние. В ожоговой детской палате все дети находились с родителями, все были спокойны и тихи, свои недуги переживали молча, плакали от боли тоже тихо. Но я была исключением. Мой ор был слышен на весь этаж. До сих пор не понимаю, отчего я так кричала: от боли, страха или от всего вместе взятого? Но то, что я в этом белом аду под названием больница, была самой проблемной - это факт. Я постоянно хлопала руками и била свою бабушку, помню, как кусала её зубами, от чего на её коже мгновенно распускались гематомы, я абсолютно ничего не ела, постоянно плакала и до жути кричала при виде медсестры со шприцом в руке. Поэтому капельницу мне никогда не ставили, я их тут же разносила с корнем. (Второй раз я лежала в больнице в 7 лет (не особо хочу об этом вспоминать) с подозрением на пиелонефрит. Основные жуткие впечатления - это стаи тараканов, жуткие лекарства, исколотое мягкое место, на котором больно было даже лежать, раздобанный туалет, который постоянно дергали за ручку и даже бывало... открывали, и конечно же - конфликты с детьми по палате! Как обычно меня признали врагом народа и возненавидели).
После выписки из больницы мама мне подарила зелёное бархатное платье в старинном стиле. Отца я после этого стала видеть редко.
Потом я переехала в город. Начался детский садик и школа. Бабушка мне рассказывала, как я могла во время прогулки вдруг ни с того ни с сего сесть на корточки на проезжей дороге и расплакаться во весь голос, заливаясь слезами.
С первого дня в детском садике я столкнулась в проблемой, которая меня преследует до сих пор "я и общество". Общество детей, общество молодых людей, общество взрослых людей, с которыми я работаю на работе - всё происходило и происходит по одному сценарию: полное неприятие в компании с ненавистью ко мне и в то же время влечение ко мне. Сказать, что мне это неприятно - ничего не сказать. Всё, что связано со мной, словно связано с одним абсурдом.
Помню первый класс. Я сижу и плачу на глазах у всех от стыда, что не понимаю примеры с уравнением... Кто-то спрашивает: "Почему она плачет?" Учительница тихо отвечает: "Не трожьте её, пусть плачет". Уравнения мне так и не давались. Математика вызывала страх до дрожи. Я ненавидела и боялась одноклассников. Когда меня называли по имени, я каждый раз вздрагивала.
Первый день на первой работе. Когда я только зашла в офис, я сразу всем не понравилась. Их недовольные лица уткнулись в мониторы, продолжая что-то печатать. Позже началась травля и конфликты, из-за которых через год мне пришлось уйти. У меня начались страшные головокружения, которые продолжаются до сих пор при сильной нагрузке.
Итак, рассказав достаточно много о своей жизни, я хочу лишь продолжать жить и смотреть на дальнейшие развороты событий, словно в кино, только главный герой находится в реальном времени. Это похоже на азарт "а что дальше?". Нет страха, только сильное желание узнать продолжение истории.
Я всем абсолютно довольна. Посмотрев на свою жизнь со стороны, я полна бесконечной любви к ней, к себе и к тем, кто делал и делает меня счастливой. Единственное, что хочу добавить: никто не одинок.
